Firefly. Чертов герой  - Джеймс Лавгроув

Кейли закрыла люк грузового отсека, и атмосфера медленно, с шипением, стала проникать в брюхо корабля.

Келли стерла пот ладонью, и на лбу осталась полоса смазки. Она страшно волновалась за Мэла и тихо всхлипывала каждый раз, когда думала о том, что он, возможно, сейчас страдает – или уже умер. От Бука и Инары по-прежнему не было вестей. Никаких сведений о том, где сейчас может быть Мэл. И кроме того, Кейли боялась, что команда не выживет в ходе этого опасного задания, оставшись без руководства Мэла. Ведь он не падал духом даже в самых отчаянных ситуациях и мог справиться с любой проблемой.

В коммуникаторе затрещал голос Зои.

– Кейли, еще раз проверь груз и убедись в том, что он уже не закипает.

Кейли вытерла ладони тряпкой и бросила ее в направлении мусорного бака. Ей не очень хотелось идти обратно к взрывчатке, но это, по крайней мере, была хоть какая-то работа.

После того как Стюарт Дикинс ушел, Мэл изучил каждый дюйм своей камеры в надежде найти способ выбраться. Если он найдет слабое место в стене или на полу, то, возможно, сможет прокопать себе путь пятками. Однако повсюду был только сплошной голый камень. Затем Мэл проверил сетчатую дверь – сначала надавил на нее плечом, потом ногами из положения сидя. Он мог ее сдвинуть, но совсем не так сильно, как ему хотелось бы. Этого было явно недостаточно для того, чтобы выбить дверь или хотя бы немного погнуть ее и создать щель, в которую можно пролезть.

Смирившись с безвыходностью своего положения, он сел в углу; связанные руки прижались к спине, а колени – к груди. Он совершенно лишился сил, и поэтому ему время от времени удавалось задремать в этой неловкой позе, но он постоянно просыпался. Судороги в плечах не давали ему долго отдыхать. Мэл пытался забыть о дискомфорте, но тот неизменно вновь напоминал о себе.

По тоннелю разнеслось эхо приближающихся шагов: кто-то весьма решительно шел в его сторону. Мэл надеялся, что это снова Дикинс. Возможно, какие-то слова Мэла всё-таки добрались до уголка в его душе, где хранятся добрые чувства. Возможно, у Дикинса проснулась совесть, и теперь он идет, чтобы освободить Мэла.

Но ему не повезло. Прибыл Дэвид Зубури, его жена Соня и женщина с узким лицом.

– Привет тебе, Дэвид, – сказал Мэл. – И тебе, Соня. А вы… – Он посмотрел на Узколицую. – Ну, я знаю, что мы уже встречались, но нас друг другу так и не представили.

– Мы не на вечеринке, – отрезала она. – Но, к твоему сведению, меня зовут Гарриет Кайл.

– Мисс или миссис?

Она пнула его по ребрам. Ее сапоги, наверное, были со стальными носами, потому что боль вспыхнула невероятная.

– Насколько я могу понять, это означает «ничего из вышеперечисленного», – выдавил Мэл.

– Начинается суд над тобой, – сказал Дэвид. – Вставай.

Мэл с трудом поднялся.

– Я думал, что мы ждем опоздавших.

– Мы всё еще их ждем, – ответила Соня. – Они скоро должны приехать, но Тоби уже невтерпеж. И всем нам тоже.

Невысокий потолок тоннеля, казалось, давил на больные плечи Мэла, когда он в окружении своих тюремщиков шел обратно в пещеру. Впереди кто-то играл на банджо, и люди орали боевой гимн «бурых», словно батальон, одержавший победу в бою.

Этот боевой гимн не раз поднимал настроение Мэлу, когда ситуация казалась безнадежной. Однако сейчас его боевой дух не укрепился. Песня показалась ему скорее обвинением, чем боевым кличем.

Дэвид, Соня и Гарриет провели его сквозь толпу к старой, брошенной буровой установке и подтолкнули его по лестнице наверх. На платформе, рядом с установкой, раскинув руки в стороны, словно дирижер, стоял Тоби Финн. Мэл старался казаться невозмутимым и всё думал о том, насколько коротким и пристрастным будет этот «суд».

– Ладно, «бурые», угомонитесь, – сказал Тоби, заметив Мэла и его сопровождение. – Момент, которого мы так ждали, настал.

Люди разразились радостными криками, подняли руки над головами, зааплодировали.

Мэл разыскал в толпе Дикинса. Их взгляды встретились. Дикинс отвернулся.

Тоби жестом призвал «бурых» к молчанию, и постепенно они утихомирились. Затем бывший друг Мэла сказал:

– Я объявляю судебный процесс открытым.

Раздались крики «ура», но они быстро смолкли. Мэл, понимая, что все смотрят на него, сохранял нейтральное выражение лица, прицепив его, словно железную маску.

– Всё пойдет следующим образом, – сказал Тоби. – Я вызову свидетелей и предъявлю улики против обвиняемого. А обвиняемый будет защищать сам себя. – Он бросил взгляд на Мэла. – Поскольку никто другой не изъявил желания этим заниматься.

– Какие мне предъявлены обвинения? – спросил Мэл.

– Сейчас не твоя очередь! – рявкнул Тоби. – Будешь говорить, когда тебе предложат это сделать. Ты понял?

Мэл не ответил.

– Я говорю – ты понял? – повторил Тоби.

– Ой, ты что, предлагал мне говорить? – спросил Мэл. – Я не очень разбираюсь в протоколах. Для меня это всё в новинку. Никогда еще не защищал себя на суде.

В толпе послышался смех – в основном презрительный, но кого-то Мэл действительно позабавил. Тоби прищурился и погрозил Мэлу пальцем. Этот жест в разъяснениях не нуждался: не заигрывай с толпой. Хотя ради спасения собственной жизни Мэл, конечно, нарушил бы любой запрет.

Тоби откашлялся.

– Малькольм Рейнольдс, ранее служивший в 57-м полку «Гуртовщиков», ты предстал перед этим судом по обвинению в четырех тяжких преступлениях. Первое: измена. Второе: убийство. Третье: саботаж в военное время. И четвертое: сотрудничество с врагом. – Перечисляя обвинения, Тоби загибал пальцы. – Три из четырех преступлений караются смертной казнью. Саботаж карается пожизненным заключением без возможности выйти на свободу досрочно. – Он напряженно вгляделся в Мэла. – Ты понимаешь, в чем тебя обвиняют?

С тех пор как его привели в шахту, Мэл впервые оказался настолько близко к Тоби. И сейчас, когда он взглянул Тоби в глаза, то понял, что его бывший друг не просто сильно похудел, а очень болен. Глаза Тоби налились кровью, а лицо приобрело землистый оттенок. Бурая шинель висела на нем, как на вешалке. Что стало с этим сильным, бесстрашным воином после того, как они потеряли друг друга из виду? Или, если уж на то пошло, что стало с энергичным, словно щенок, юношей?

Мэл понял, что сейчас не время для легкомысленной болтовни. Он должен принять вызов и встретить Тоби лицом к лицу, отвечать ударом на удар. Иначе он обречен – обречен, словно крыса в гнезде гремучих змей.